Борьба за Рим - Страница 72

Витихис застонал от боли при этих словах ужасного старика. Тут поднялась Раутгунда.

— Оставь его. Довольно! Он сделает, чего ты требуешь. Он не будет бесчестным клятвопреступником из-за своей жены. А теперь уйдите все, оставьте нас одних.

Тейя направился к двери, Гильдебранд медлил.

— Уходи, — сказала ему Раутгунда. — Клянусь прахом моего ребенка, что к восходу солнца он будет свободен.

— Нет, — вскричал Витихис. — Ни за что не отгоню я свою жену!

— Не ты отгонишь меня, я сама уйду от тебя. Раутгунда уходит, чтобы спасти свой народ и честь своего мужа. Сердце твое никогда не забудет меня. Я знаю, оно мое, с этого дня даже больше, чем прежде. Уходите же все, мы должны проститься без свидетелей.

На следующее утро, прежде чем пропели петухи, из лагеря выехала покрытая покрывалом женщина. Рядом с ее лошадью шел мужчина в военном плаще. На расстоянии выстрела от них ехал слуга. Долго все ехали молча. Наконец они достигли пригорка, возвышавшегося среди леса. Позади расстилалась широкая долина, в которой был расположен лагерь готов и Равенна. Впереди шла дорога на северо-восток.

Женщина остановила лошадь.

— Сейчас взойдет солнце. Я клялась, что оно увидит тебя свободным. Прощай же, мой Витихис!

— Не торопись так уходить от меня, — сказал он, сжимая ее руку.

— Слово надо сдержать, друг, хотя бы сердце и разбивалось от этого.

— Тебе легче уйти, чем мне остаться.

Она болезненно улыбнулась.

— За этим лесом я оставляю свою жизнь. Тебя же впереди ждет жизнь.

— Что за жизнь!

— Жизнь короля для своего народа, как этого требует твоя клятва.

— О несчастная клятва!

— Справедливо было дать ее, и долг — исполнить. А обо мне ты будешь помнить в раззолоченных залах, как и я о тебе — в хижине среди горных утесов. Ты никогда не забудешь десяти лет любви и верности.

С болезненным воплем обнял ее Витихис и прижался головою к луке седла. Она склонила голову над ним и провела рукою по темным волосам.

Между тем подъехал Вахис. С минуту он молча смотрел на них, затем не выдержал и осторожно потянул Витихиса за плащ.

— Господин, господин, послушай, я дам тебе хороший совет.

— Что можешь ты посоветовать?

— Едем с нами! Скорей на мою лошадь, — и марш! А уж я после приду к вам. Пусть эти люди, которые вас так измучили, что на глазах у вас слезы, — пусть они берут себе эту корону и распоряжаются ею, как хотят. Вам она не принесла счастья. Садись, и уезжайте вместе. А уж я найду вам такое гнездо среди горных скал, где разве только орел или горный баран найдут вас.

— Ты хочешь, чтобы твой господин бежал из своего государства, как дурной раб с мельницы? — ответила ему Раутгунда. — Прощай, Витихис. Вот медальон. Возьми его — в нем локоны с головки Атальвина и один, — прошептала ока, целуя его и надевая медальон ему на шею, — от Раутгунды. Прощай, жизнь моя!

Он выпрямился, взглянул ей в глаза. Она ударила лошадь… «Вперед, Валлада» — и поскакала. Вахис последовал за нею. Витихис же стоял неподвижно, глядя ей вслед. На повороте дороги она остановилась, обернулась, махнула ему рукой и вслед затем исчезла. Витихис, точно во сне, прислушивался к стуку копыт скачущих лошадей, и только, когда он смолк, повернулся назад, но не мог идти. В стороне от дороги лежал огромный камень. Король готов сел на него и закрыл лицо руками. Крупные слезы текли сквозь его пальцы: он не обращал на них внимания. Так прошло много часов. Был уже полдень, когда он услышал, что его зовут. Он оглянулся: перед ним стоял Тейя.

— Едем назад, — сказал он. — Когда тебя не нашли утром в палатке, то по обоим лагерям разнеслось, что ты бросил корону и трусливо бежал. Скоро весть эта проникла и в Равенну. Начинаются неурядицы: жители Равенны хотят впустить Велизария. Арагад и двое-трое других добиваются короны. Едем, спаси государство!

— Едем, — спокойно поднимаясь, ответил Витихис. — и пусть они стерегутся! Из-за этой короны разбилось лучшее сердце: она теперь освещена, и никто не смеет коснуться ее. Едем, Тейя, в лагерь!

Глава Х

Действительно, в лагере было страшное смятение. Войско разделилось на несколько партий, готовых к восстанию. Одни хотели присоединиться к жителям Равенны, другие — к бунтовщикам, третьи хотели покинуть Италию и уйти за Альпы. Иные требовали избрания нового короля, и только очень немногие не верили бегству короля и ждали его. Во главе последних стал Гильдебад. Он занял ворота, открывавшие дорогу в город и в лагерь бунтовщиков, и объявил, что не выпустит никого. Всюду раздавались угрозы, брань, звук оружия, и Витихис, проезжая по лагерю, ясно понял, что, если бы он отрекся от короны или бежал, дело готов погибло бы.

Быстро решившись, вошел он в свою палатку, надел королевский шлем, взял золотой скипетр, сел на Борея, своего боевого коня, и поехал по улицам лагеря. За ним следовал Тейя с голубым королевским знаменем Теодориха. У западных ворот лагеря собралась толпа воинов, желавших уйти за Альпы. Гильдебад не выпускал их из ворот.

— Выпусти нас, — кричала толпа. — Король бежал, все погибло, мы хотим спастись!

— Король не такой трус, как вы! — ответил им Гильдебад, отталкивая передних.

— Он изменник, — отвечали из толпы. — Из-за пары женских слез он все бросил.

— Да, — кричали другие. — Он убил три тысячи наших братьев и потом бежал!

— Ты лжешь, — раздался подле него спокойный голос Витихиса, подъезжавшего в эту минуту.

— Да здравствует король Витихис! — торжествующе закричал Гильдебад. — Видите, готы, он здесь.