Борьба за Рим - Страница 96

С криком бросился к ней Герман. Она умерла, как только меч был вынут из раны.

КНИГА VI. Тотила

Глава I

Население Италии встретило византийцев с радостью, как своих освободителей. Но эта радость очень скоро сменилась общим недовольством: вместе с Велизарием сюда явилось множество византийских чиновников, которые тотчас обложили население тяжелыми налогами и начали собирать их со страшной жестокостью, не обращая внимания на то, что народ был разорен продолжительною войною и не в силах был платить всех требуемых сборов, к тому же чиновники, стремясь к наживе, собирали гораздо больше, чем полагалось. Цетег радовался, видя все это: чем невыносимее будет иго тирана, думал он, тем отчаяннее будут они бороться за независимость. Когда представители Рима обратились к нему, прося его защиты, он ответил, пожимая плечами: «Что ж, таков уже способ управления Византии, — надо привыкать».

— Нет, — ответили те, — к невыносимому невозможно привыкнуть. Подобными мерами император вызовет только то, что ему и не снится.

Цетег улыбнулся, поняв эти слова в смысле восстания за свободу. Но он ошибался: римляне его времени не походили на своих предков. Слова: «свобода», «обновление Италии» не возбуждали их восторга. Они не думали о независимости, а могли только выбирать между различными господами: владычество Византии было тяжелее владычества готов — и они решили подчиниться снова готам.

Готы, рассеянные небольшими отрядами по всей Италии, сгруппировались вокруг главных вождей своих: Тотилы, Тейи, Гильдебада, Гильдебранда и других, и заперлись в небольших крепостях. Население сначала относилось к ним враждебно и было вполне на стороне византийцев, осаждавших эти крепости. Но, когда иго Византии стало невыносимо, римляне начали переходить на сторону готов.

Тотила с небольшим отрядом заперся в городке Тарвизиум. Отряд его терпел уже сильный голод и не мог бы долго держаться. Но тут окрестное население стало на его сторону и вынудило византийцев снять осаду.

С радостью смотрел Тотила с городской стены, как по всем дорогам тянулись в город возы крестьян со всевозможными припасами. Германцы и итальянцы, только что вместе сражавшиеся против общего врага, теперь вместе же праздновали свою победу над ним.

«Неужели нельзя, — думал Тотила, — поддержать это единодушие и распространить его по всей стране? Неужели эти два народа непременно должны быть в непримиримой вражде? Не виноваты ли мы сами тем, что смотрели на них, как на врагов, на побежденных, относились к ним с подозрительностью, вместо доверия? Мы требовали только их покорности, но не искали их любви. А этого стоило бы добиваться: имей мы ее, никогда нога византийца не ступила бы на эту землю… И моя Валерия не была бы так недостижимо далеко… Если бы мне дали возможность по моему разумению добиваться этой цели!»

Мысли его были прерваны вестником с передовых постов: приближался сильный отряд готских всадников. Действительно, вскоре отряд вступил в город, и предводители его — Гильдебранд, Тейя и Торисмут — в сопровождении Витихиса с радостным криком: «Победа! победа!» вошли в комнату Тотилы.

Оказалось, что в других городах, — Вероне, Тицинуме, где были заперты отряды Гильдебранда и Тейи, — окрестное население также поднялось на помощь готам и вынудило византийцев снять осаду.

Но взгляд Тейи показался Тотиле грустнее обыкновенного.

— Я вижу, что рядом с этой радостной вестью ты сообщишь и другую, печальную, — сказал Тотила.

— Да, весть о бесчестном убийстве лучшего человека, — ответил Тейя и велел Вахису рассказать о страданиях и смерти Витихиса и Раутгунды.

— Мне удалось спастись, — заключил Вахис, — Но я буду жить теперь только для того, чтобы отомстить этому изменнику и убийце, префекту.

— Нет, — сказал Тейя, — голова префекта принадлежит мне.

— Ближайшее право на нее принадлежит тебе, Тотила, — прервал Гильдебранд. — Ты должен отомстить ему за смерть брата.

— Как! Мой брат Гильдебад… что с ним? — вскричал Тотила.

— Изменнически убит префектом, — ответил Гильдебранд. — На моих глазах! И я не мог отвратить этого! — Расскажи, как это было, — с грустью спросил его Тотила.

— Герой был заперт вместе со мною в небольшой крепости близ Мантуи. Когда мы узнали об изменническом поступке с королем Витихисом, Гильдебад послал Велизарию и префекту вызов на поединок. Вскоре получился ответ, что Велизарий согласен и ждет его на равнине между городом и лагерем неприятеля. Гильдебад с радостью поехал. Мы все последовали за ним. Действительно, навстречу нам выехал всадник. Лицо его было закрыто опущенным забралом, но белая лошадь, раззолоченное вооружение и большой круглый щит, как мы все хорошо знали, принадлежал Велизарию. За ним следовало только двенадцать воинов. Впереди всех был Цетег на своем вороном. Гильдебад велел нам держаться на таком же расстоянии. Противники остановились друг против друга. Раздался условленный сигнал, — и в ту же минуту Велизарий слетел с лошади, а Гильдебад даже не покачнулся от полученного удара «Это не был удар Велизария! — вскричал твой брат, спрыгнув с лошади и открыл шлем убитого. — Бесс!» вскричал он, раздраженный обманом. Тут префект дал знак: двенадцать исаврийцев с обнаженными мечами бросились на твоего брата и тяжело изранили его. Возмущенные вероломством, мы тотчас бросились на врагов и после ожесточенного боя обратили их в бегство. Только быстрота его дьявольского коня спасла префекта от смерти. Мне удалось однако тяжело ранить его. Твой брат с блестящими глазами приветствовал нашу победу, потом велел принести ящик, привезенный им из Равенны, открыл его и сказал: «Вот корона, шлем, щит и меч Теодориха. Отдайте их моему брату. Он должен отомстить за меня и обновить государство. Скажите ему, что я очень любил его». С этими словами он закрыл глаза и умер.