Борьба за Рим - Страница 64

К оглавлению

Сильверий и Сцевола многозначительно переглянулись.

— Так ты отказываешься ехать с нами? — спросил Сильверий.

— Я поеду к Велизарию, но не с вами, — ответил он и вышел.

— Он погубит себя этим, — тихо сказал Сильверий Сцеволе. — Он при свидетелях высказался против сдачи.

— И сам отправляется в пещеру льва.

— Он не должен возвратиться оттуда. Обвинительный акт составлен?

— Давно уже. Я боялся, что Цетега придется тащить силой, а он сам идет на погибель.

— Аминь, — сказал Сильверий. — Послезавтра утром мы едем.

Но святой отец ошибся: на этот раз Цетег еще не погиб. Он возвратился домой и тотчас велел запрягать лошадей. В комнате его ожидал Лициний.

— Готовы ли наружные железные ворота у башни Адриана?

— Готовы, — ответил Лициний.

— А хлебные запасы из Сицилии перевезены в Капитолий?

— Перевезены.

— Оружие роздано? Шанцы Капитолия окончены?

— Да.

— Хорошо. Вот тебе пакет. Распечатай его завтра и в точности исполни каждое слово. Дело идет не о моей или твоей жизни, а о Риме. Город Цезаря увидит ваши подвиги. До свидания!

— Ты будешь доволен, — ответил юноша со сверкающими глазами.

С улыбкой, которая так редко появлялась на его лице, сел Цетег в экипаж.

— А, святой отец, — пробормотал он, — я еще в долгу у тебя за последнее собрание в катакомбах. Теперь за все рассчитаюсь.

И он помчался в лагерь Велизария.

Через несколько дней торжественно прибыл Сильверий в лагерь Велизария с посольством. Народ с восторгом выпряг мулов, которые везли носилки, и тащил их, приветствуя его самыми громкими криками: «Да здравствует епископ Рима! Да здравствует св. Петр!» Тысячи солдат бросились из своих палаток, чтобы поглядеть на святого отца и его раззолоченные носилки. Сильверий непрерывно благословлял. В узком переулке у палатки Велизария народ так столпился, что носилки вынуждены были остановиться.

Сильверий, улыбаясь, обратился к стоявшим впереди с чудной речью на текст евангелия: «Не возбраняйте малым приходить ко мне!» Но слушатели были гепиды, они только покачали головами, не понимая латинского языка. Сильверий снова засмеялся, благословил еще раз своих верных и пошел в палатку в сопровождении Альбина и Сцеволы.

Велизарий встал при входе папы. Сильверий, не кланяясь, подошел к нему и, поднявшись на цыпочки, в виде благословения положил обе руки свои ему на плечи. Достать до головы этого великана он уже и не думал. Ему очень хотелось, чтобы Велизарий опустился перед ним на колени, и он слегка нажал его. Но великан стоял прямо, как дуб, и Сильверий должен был благословить его стоявшего.

— Ты пришел, как посол римлян? — спросил Велизарий.

— Я пришел во имя св. Петра, как епископ Рима, чтобы передать мой город тебе и императору. А эти добрые люди, — он указал на Альбина и Сцеволу, — присоединились ко мне, как подчиненные.

Сцевола с негодованием выпрямился и хотел возразить: он вовсе не так понимал их союз. Но Велизарий сделал ему знак молчать.

— Итак, от имени Господа я благословляю твое вступление в Италию и Рим, — продолжал Сильверий. — Войди в стены вечного города для защиты церкви и верующих против еретиков. Воздай там славу имени Господа и кресту Иисуса Христа, и никогда не забывай, что дорогу туда тебе проложила святая церковь. Я был тем орудием, которое избрал Господь, чтобы усыпить бдительность глупых готов и, ослепив, вывести их из города. Я склонил на твою сторону колеблющихся граждан и уничтожил злоумышления твоих врагов. Сам св. Петр моею рукою подает тебе ключи от своего города, чтобы охранял и защищал его. Никогда не забывай этого!

И он протянул Велизарию ключи от одних из ворот Рима.

— Я никогда не забуду этого, — ответил Велизарий, взяв ключи. — Но ты говоришь о злоумышлениях моих врагов. Разве в Риме есть враги императора?

— Не спрашивай лучше, полководец, — со вздохом ответил Сильверий. — Их сети теперь порваны, они уже безвредны, а святой церкви приличествует не обвинять, а миловать и обращать все к лучшему.

— Нет, святой отец, — возразил Велизарий, — твой долг указать правоверному императору изменников, которые скрываются среди верных граждан Рима. И я требую, чтобы ты указал их.

— Церковь не жаждет крови, — с новым вздохом возразил Сильверий.

— Но она не должна препятствовать справедливости, — вмешался Сцевола. — Я обвиняю префекта Рима Цетега в оскорблении и возмущении против императора Юстиниана. Вот в этом документе находятся все обвинительные пункты и доказательства. Он называл правление императора тиранией. Он посильно противодействовал высадке императорских войск. Наконец, несколько дней назад он один был против того, чтобы открыть для тебя ворота Рима.

— И какого наказания требуете вы? — спросил Велизарий.

— По закону: смертной казни, — ответил Сцевола.

— А имущество его должно быть разделено между казной и обвинителями, — прибавил Альбин.

— А его душа предана милосердию Божию, — заключил папа.

— Где же теперь обвиняемый? — спросил Велизарий.

— Он собирался быть у тебя, но боюсь, что нечистая совесть не допустит его сюда.

— Ты ошибаешься, епископ Рима, — ответил Велизарий, — он уже здесь.

С этими словами он поднял занавес у задней стены палатки, и перед удивленными обвинителями встал Цетег.

— Цетег приехал ко мне раньше тебя и также с обвинением. Ты, Сильверий, обвиняешься в тяжелом преступлении. Защищайся!

— Я обвиняюсь! — усмехнулся Сильверий. — Кто же может быть обвинителем или судьей над преемником св. Петра?